В этом году Нижний Новгород не раз привлекал к себе внимание СМИ. Сначала интерес вызвали протестные акции, связанные с фальсификациями на выборах в Госдуму. Затем по городу прокатились акции протеста против так называемых выборов президента России, которые свелись к технической операции властей по возвращению Путину императорской тиары. На волне протестов было создано Нижегородское гражданское движение (НГД).
Затем пришла пора писать о злоключениях членов сводной мобильной группы российских правозащитников, работающих в Чечне после убийства Натальи Эстемировой под эгидой нижегородского Комитета против пыток. Апофеозом стала попытка ФСБ возбудить уголовное дело в отношении руководителя комитета Игоря Каляпина, который был обвинен в разглашении государственной тайны. Эта ситуация все еще развивается. Новостей будет немало. Тем более что комитет неминуемо столкнется с угрозой получить обвинения в нарушении закона о "зарубежных агентах". Игорь Каляпин уже заявил, что не считает для себя возможным следовать духу и букве этого закона.
В июле новая стадия общественной активности в Нижнем Новгороде оказалась связанной с судьбой архитектурного наследия древнего города. Под ударами строительной техники историческая ткань Нижнего стала сжиматься, как шагреневая кожа. Работа кипела и в выходные.
Так, однажды правозащитник Станислав Дмитриевский возвращался домой со своей дачи и увидел, что начинается снос деревянного особняка на углу Большой Покровской и площади Лядова. На следующий день он встал в одиночный пикет у обреченного памятника. К нему присоединились люди. Они вошли в дом и вывесили флаг Культурного наследия Европы. За это и сели на сутки.
Долгожданный выход защитников исторического Нижнего на свободу оказался омрачен провокацией ФСБ в отношении активиста "Другой России" Александра Зайцева, с которым Станислав сидел в изоляторе.
Дмитриевский рассказал об операции, которая была проведена, чтобы вызволить Зайцева из ловушки: "В камере спецприемника сидели вместе с Сашей Зайцевым. Как-то его вывели из камеры. Спустя три часа он вернулся и сообщил, что двое участковых и один фээсбэшник в гражданке возили его на призывную комиссию в военкомат. Но комиссию он так и не прошел. Сначала на его глазах за взятку был арестован терапевт, а потом врач-психиатр поинтересовался у ментов, почему Саша в наручниках. Менты заявили, что Саша кусается. Врач воспринял данную информацию серьезно и выписал Зайцеву направление на стационарную психиатрическую экспертизу. Саша опасался, что после истечения срока его не освободят, а незаконно упекут в "дурку". Незаконно, потому что госпитализация может быть осуществлена либо с согласия лица, либо по решению суда — и то, и другое отсутствовало. И надо еще добавить, что Зайцев от армии никогда не бегал. Однако несмотря на полных 24 года, призывать его никто не торопился — видимо, как нацбола, опасного "экстремиста". Но тут, очевидно, поступил приказ, и Сашу записали в злостные уклонисты.
Я освободился на два дня раньше Зайцева, и 3 августа вместе с толпой гражданских и политических активистов ожидал супругов (Зайцев сидел вместе с женой, которая тоже приняла участие в акции в доме-памятнике) у кутузки. Наши опасения подтвердились: за 5 минут до освобождения из ворот спецприемника выехала "Газель" с включенной сиреной и умчалась в неизвестном направлении. В окне маячил унылый профиль Саши. Через несколько минут из тех же ворот с совершенно подавленным видом вышла его супруга. Так как срок его ареста истек и судебное решение о его госпитализации отсутствовало, то стало очевидно, что Саша был попросту похищен и незаконно удерживался ментами.
Далее в течение буквально получаса нам удалось осуществить операцию "Быстрота и натиск" по освобождению Зайцева. От своих источников мы быстро получили информацию, что Сашу отвезли во Вторую городскую психиатрическую больницу. Прибыв туда, мы увидели в коридоре двух людей в штатском, совершенно не похожих ни на врачей, ни на пациентов. При нашем появлении они быстро вышли из здания. Минуты через три мы обнаружили Сашу в приемном покое под контролем двух участковых и врача. Первой вошла Катя с криком: "Вот мой похищенный муж". Затем я сказал Саше: "Собирайся и иди домой — никто не имеет права удерживать тебя против твоей воли". Саша собрал вещи (две сумки), взял со стола свой паспорт, и мы спокойно вышли из здания. Издалека были слышны недоуменные крики вышедших в коридор участковых: "А куда делись фээсбэшники?" Через 15 минут Зайцев уже сидел в Комитете солдатских матерей…"
— Станислав, как вы думаете, что происходит сейчас в Нижнем Новгороде? Это рецидив репрессий прошлых лет или новый приказ из Москвы?
— Это часть общей тенденции — вспомните про "Болотное дело" — на ужесточение, на подавление. Но, разумеется, с нижегородской спецификой. Нужно учитывать, что в Нижнем гувэдэшное начальство улавливает направление ветра, дующего из Москвы. И делает гадости с энтузиазмом. По меньшей мере в руководстве ГУВД и в руководстве Центра "Э" есть люди, которым делать гадости доставляет откровенное удовольствие
— Каковы, на ваш взгляд, наиболее острые проблемы Нижнего?
— Тут Нижний вряд ли отличается от Москвы и вообще страны. Так же, как и в других городах, тысячи людей зимой и весной вышли за честные выборы. Ни одна другая тема вот уже лет 20 столько людей в Нижнем Новгороде на улицы не выводила. Все думали, что всплеск гражданской активности у нас возможен только из-за социальных проблем.
— То есть люди поняли, что корень зла, причина социальных проблем — выборы?
— Некоторые лидеры считали, что наш народ готов протестовать только за колбасу, а политические права интересуют кучку оппозиционеров. Поэтому все жаждали падения цен на нефть и т. п. Жизнь показала, что наш народ гораздо лучше, чем о нем думали некоторые оппозиционеры.
Люди начинают понимать, что без нормальной политической жизни, без демократии ни одной проблемы, включая социальные и безопасности, по-настоящему не решить.
Радует, что снова, после 20 с лишним лет перерыва, зазвучала тема спасения историко-градостроительного наследия. После нашей акции на Покровке работа пошла в автономном режиме. То есть не надо все делать мне или подталкивать каждый шаг. О некоторых инициативах я узнаю чуть ли не в последнюю очередь, что меня, не скрою, радует.
— Нависшая над домом на Большой Покровке угроза разбудила общество? Поможет ли это спасти другие памятники?
— Пятнадцать минут назад мне позвонили и сказали, что на Театральной стоит пикет Нижегородского гражданского движения. Одна из тем акции — недопустимость сноса дома номер 107 по улице Горького. Так что, я полагаю, снова начинает формироваться сообщество людей, взволнованных этой темой и готовых работать. Сейчас пишутся письма в прокуратуру, минкульт, организуются пикеты. Анна Степанова ("Парнас") сейчас стала основным инициатором этого процесса. Она работает в связке с историком Анной Давыдовой. Они уже создали специальный сайт, который ведет Анна.
— Реакция профессионалов в области градостроительства наблюдается? Движение в защиту города — новая волна добровольного движения помощников реставраторов, которое возникло в конце 80-х — начале 90-х? Или это более профессиональная деятельность?
— Более профессиональная. Но с участием не совсем профессиональных активистов.
— Какие формы они используют? Какова реакция журналистов, архитекторов?
— Очень много качественных статей в СМИ. Хотя много и гадостей пишут, "заказухи". Но это хорошо, потому что все равно подобные публикации делают рекламу теме. У журналиста Валентины Бузмаковой, которая была в центре организации движения добровольных помощников реставраторов конца 80-х, почти стихийно собрался круглый стол — журналисты, художники, политактивисты и архитектор Сергей Туманин. НГД рвется создавать рабочую группу по теме. Но в подобном движении очень нужны профессионалы, нужно хотя бы две оплачиваемые ставки — юриста и памятниковеда. Если это удастся организовать, то при нынешней активности волонтеров проблему можно решить, по крайней мере изменить вектор.
От Шанцева идут посылы, он предлагает встретиться. Но время для переговоров еще не настало, у движения еще нет силы и веса, чтобы диктовать условия, а слушать нравоучения желания нет.
— Чего хочет губернатор?
— Он хочет заболтать проблему и создать видимость, что что-то делается, чтобы нейтрализовать наших умеренных и сервильных профессионалов, разрушить наметившуюся спайку профессионалов с политическими и гражданскими активистами. Пробный шар был запущен через пресс-секретаря губернатора Куднякова. Но, я думаю, попытки будут продолжены.
— Видите ли вы возможность как-то этому противостоять? И если получить зарубежное финансирование на эту патриотическую деятельность, то все автоматически станут "агентами"?
— Естественно. Поэтому сейчас так важен опыт нашего Общества российско-чеченской дружбы, которое после запрета в России в 2007 году было зарегистрировано как финское НПО. Если финансирование на спасение культурного наследия Нижнего Новгорода получить на зарубежную организацию типа ОРЧД, все будет нормально.
Как противостоять — вопрос ситуативный. Очевидно, что если человек хочет продаться, то его не остановишь. К счастью, власти не понимают, кого можно покупать, а кого нет. И они довольно долго будут с этим возиться, мне кажется
Уже наметились два варианта реагирования на закон о "зарубежных агентах". Так, Людмила Михайловна Алексеева заявила, что Московская Хельсинкская группа отказывается от зарубежного финансирования. Председатель Комитета против пыток Игорь Каляпин, напротив, собирается бойкотировать закон, понимая последующие за этим санкции: "Мы не намерены надевать на себя эту оскорбительную метку, для нас это неприемлемо. В соответствии с законом за этот отказ нам присудят миллионный штраф. Поскольку у нас денег нет на выплату штрафа, так как это не предусмотрено ни одним грантом, у нас их снимут со счета принудительно. И организация остановится".
Я пока не понимаю, что с этим можно сделать, потому что предвижу, что обращаться в суд бесполезно, ведь таков закон. Но наши супостаты сначала в суде должны доказать, что мы занимаемся политической деятельностью, потом нужно будет создавать юрлица по типу ОРЧД. Понятно, что в российском суде ничего не добиться. Я полагаю, что если так все будет развиваться, то не мытьем, так катаньем реальные правозащитные НПО будут в течение полутора-двух лет уничтожены. Такова логика развития. А кое-кто окажется в тюрьме, потому что психиатр, которая написала, что я матерился, завтра напишет, что Каляпин ее изнасиловал… Все это будет, если раньше не случится революция.
— И как вы оцениваете революционную ситуацию?
— Ситуация настолько динамична и непредсказуема, что любой, кто будет делать сейчас прогнозы, рискует приобрести репутацию либо дурака, либо жулика. 10 декабря молитвами Немцова, Рыжкова и Ко была упущена ситуация если не сноса режима, то очень сильного рывка вперед на пути его демонтажа. Допускаю, что они действовали из благих побуждений, которыми, правда, вымощена дорога известно куда. После 6 мая началась откровенная реакция.
Путин действительно очень испугался и готов закатать сейчас все в асфальт. А подмога ему — его ручные депутаты. Сейчас все зависит от степени сопротивления, которое окажет гражданское общество. Если общество прогнется, будет "Лукашенкия". Я думаю, все прояснится где-то к октябрю.
— То есть речь идет о готовности саботажа новых законов? Как обстоят дела со штрафами за несанкционированные акции? Каков график протестных акций?
— С графиком, я думаю, тоже все определится ко второй половине августа. Сейчас идет позиционная война, мелкие пикеты. Например, в следующую среду будет пикет в защиту дома 107 по улице Горького. Что касается новых законов, то, несомненно, их надо бойкотировать. Подход МХГ — это ровно то, чего ждет и желает Путин: фактическое прекращение деятельности организации. Это большой подарок для него. Если так поступят и остальные, если зарегистрируются, это его устроит не меньше. Сначала нашьют желтые звезды, потом отправят в гетто... Ну, а дальнейшее известно.
— Так что, опыт ОРЧД — в массы?
— Выходит, дело обстоит именно так. Правда, после этого власти, не исключено, введут ответственность за получение зарплат в иностранных НПО или что-то в таком духе, но все-таки у нас будет передышка. А затем мы либо глобально победим, либо проиграем. Этот режим будет очень быстро эволюционировать в сторону Лукашенко, если мы не успеем сломить ему хребет в течение года-двух. Так что если через два года я буду прокурором области, я не удивлюсь. И если получу 10 лет лагеря — тоже не удивлюсь. Это одинаково вероятные возможности. Ситуация непредсказуема совершенно. Одно знаю: возврата к сонным нулевым уже не будет, все будет иначе, страна изменилась, общество изменилось.
— Станислав, давайте поговорим о новом витке обвинений в ваш адрес по административным делам. Что это за история с врачом психиатрической больницы, которая якобы услышала от вас ненормированную лексику в свой адрес?
— Меня попытались обвинить в мелком хулиганстве в виде злостного оскорбления психиатра Екатерины Сачко. На прошлой неделе я получил повестку, с которой должен явиться к заместителю начальника отдела полиции номер 3 с неразборчивой фамилией для рассмотрения дела о моем хулиганстве.
В соответствии с нашим Кодексом об административных нарушениях такое дело может рассматривать как суд, так и собственно полиция. По принципу "сами обвиняем — сами независимо, беспристрастно и состязательно рассматриваем, сами назначаем наказание". С одним ограничением: административный арест может назначить только судья, так что если за дело берется непосредственно полиция, то ее карательная возможность ограничивается штрафом.
С другой стороны, существовал высокий риск того, что, явившись к замначальника отдела полиции, я получу в зубы повестку в суд, и втихаря, без свидетелей, прессы, защиты и подобных буржуазных излишеств буду упакован на 15 суток.
А так как я хитрый, то я послал в околоток вместо себя адвоката. Его явление произвело в среде тамошних полицмейстеров глубокий фурор и отчаянный переполох. Кажется, адвокатов они отродясь не видели. Исполняющий обязанности начальника отдела с рабочего места сбежал. Его заместитель также скрылся в неизвестном направлении, заявив, что никакого дела хулигана Дмитриевского у них нет. После часа поиска материал с ложным доносом все же был извлечен из недр мусорной корзины на свет Божий. Еще полчаса отважные полицейские пытались эти бумажки друг другу спихнуть, и, наконец, кто-то из службы участковых вынес решение присудить мне 500 рублей штрафа. Правда, постановление на руки адвокату выдать этот человек отказался, заявив: "А вдруг вы не отдадите его Дмитриевскому, а он на нас жаловаться будет?" И предложил мне самому явиться за документом.
Вот теперь я и гадаю: то ли они это постановление выкинут и попытаются все-таки вызвать меня в суд и "отоварить" сутками, то ли выкинут и сделают вид, что дела не было вообще (ибо там, конечно, закон и не ночевал), либо все-таки вышлют мне копию по почте, и я тогда, конечно, его обжалую. В общем, опять полная неопределенность.
Подоплека этого дела такова. По слухам, Центру "Э" начальство устроило полный разнос за то, что те проворонили подготовку нашей акции по защите дома номер 98. Во всяком случае, в день акции их начальник Трифонов бегал по отделению полиции номер 5 с видом крокодила, у которого только что отгрызли хвост. Клевещут, что после данного происшествия УФСБ, до поры курировавшее весь этот полицейский онанизм, заявило, что само теперь возьмется за "экстремистов" и научит ментов оперативной работе.
Ну и провалило с треском первую же операцию, не сумев отправить сидевшего вместе со мной Александра Зайцева в армию. После чего опростоволосившиеся сотрудники испарились и сделали крайними участковых. Те неделю думали, что бы нам такого вменить, ибо увозя из больницы незаконно удерживаемого там Зайцева, никакого правонарушения мы, разумеется, не совершали. Напротив, пресекали должностное преступление. Через неделю наши пинкертоны не придумали ничего лучшего, как заставить врача написать на меня заведомо ложный донос.
В общем, весь этот правоохранительный кордебалет был бы весьма забавен, если бы не отнимал столько времени, сил и нервов. Мне интересно, не боится ли доктор Екатерина Михайловна Сачко Господа Бога и уголовной ответственности за заведомо ложный донос?
— А ситуация с попытками нижегородского ФСБ возбудить уголовное дело в отношении председателя Комитета против пыток Игоря Каляпина?
— Ситуация с Каляпиным — просто часть контекста. Сначала взялись за "политиков", теперь дошло дело и до правозащитников. Плюс Кадыров, которому сводные мобильные группы — кость в горле. Кадыров — военный преступник, он шкурой чует, что при смене власти он точно сядет или будет убит. Он шкурой чует, что такие люди, как Политковская, Эстемирова, Каляпин, могут сделать так, вернее, собранная ими информация может сделать так, чтобы он сел. Но раньше уголовное дело против Каляпина — это было слишком. Убивать его после Политковской и Наташи — тоже перебор. Вони, как они говорят, будет много.
А сейчас дело обстоит иначе. Стало можно. Таков "сигнал" власти. А дальше все, что угодно. Наша жизнь и наша свобода в России ничего не стоит сейчас, просто ничего. С этим надо как-то жить и работать. А что еще делать? На войне, как на войне
— Что могут сделать международное сообщество и зарубежные правозащитные организации?
— Санкции в отношении физических лиц типа "закона Магнитского" бесят команду Путина. Значит, они эффективны. Значит, нужно действовать в том же направлении и дальше. Чего ждать от международных неправительственных организаций, я не знаю. Они все время, как и демократические правительства, опаздывают. И сейчас Путину уже все равно, кого здесь признают узником совести, кого нет. Вот пять-шесть лет назад ему было не все равно. Тогда можно было как-то ломать ситуацию, а коллеги — правозащитники из тех самых международных организаций в то время предпочитали смотреть в ясные глаза Путину, как это было во время саммита в Санкт-Петербурге.
— "Закон Магнитского" может предупредить новые смерти?
— Так скажем, он явно будет играть профилактическую роль. Для нас эффективностью мер должен стать следующий критерий: если некое действие бесит засевших в Кремле, значит это правильная мера.
— Какие еще меры могут их взбесить?
— Шут его знает. Сейчас все зависит прежде всего от российского общества Конечно, попытки арестов и дел в рамках универсальной юрисдикции в отношении наших супостатов — было бы крутой мерой. Но, я боюсь, мир до этого дозреет только в случае, если у нас по всей стране появятся концлагеря.
Международное сообщество вечно опаздывает. Те меры, которые они предпринимают сейчас, могли бы быть эффективны несколько лет назад, но сейчас уже не работают. На мой взгляд, международные организации сейчас почти ничего не могут. Они проворонили свой шанс, упустили. Они могут помогать в частных вопросах, решать индивидуальные проблемы. Хотя бы это делали вовремя. И спасибо им за это. Реального влияния на ситуацию международное сообщество оказать не может. Кровь не дороже нефти, а нефть нужна позарез.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
