В предгрозовом сентябре 2011 года я пытался понять, зачем миллиардер Михаил Прохоров решил не просто создать партию, но и, пусть очень корректно, взбунтоваться против Кремля, точнее против тогдашнего его серого кардинала. Тогда, за три месяца до первой Болотной, я предвидел невольное превращение Прохорова в лидера буржуазно-демократической оппозиции.
Суть моих рассуждений была такой: мировая история учит, что на смену послереволюционной феодальной реакции закономерно приходит умеренно-либеральное олигархическое правление, которое, в свою очередь, эволюционирует в сторону либеральной демократии. Поэтому крах оперчекистского режима (путинизма) — при условии, если он произойдет не слишком турбулентно, — неизбежно приведет к власти класс "независимых" бизнесменов. Тот, кто будет иметь к этому моменту отделанную буржуазную, умеренно-демократическую партию, может сорвать банк. Тем более что переход от путинской опричнины к олигархии (преемник Путина если не прямо, то намеком обязательно немедленно даст знать: "При мне будет, как при папе"), будет назван всеми телеканалами — трехбуквенным в первейшую очередь — великим и заслуженным торжеством принципа верховенства прав человека.
Прохоров мудро пригасил поток желающих вступить в его партию, иначе они принесли бы в нее революционных дух проспекта Сахарова.
Затем он попытался хитро маневрировать, вежливо уступив место революционного вождя Навальному и демонстративно отказавшись дать бой Собянину. Все было очень точно рассчитано — режим громоздит нелепость на безумие, и надо лишь, как начитавшаяся Конфуция китайская "золотая обезьяна", ждать на горе (на "Гражданской платформе"), пока два тигра в долине не перегрызут друг другу глотки1.
К сожалению, Михаил Дмитриевич, видимо, не просчитал, что и Путин понял, что главный конфликт современной российской действительности — это борьба его "опричнины" с независимой буржуазией.
Как хитроумный стихийный бонапартист, Владимир Владимирович понял (просек): в рыночном обществе неизбежно воцарится капитал, и если по политическим агентам капитала не наносить превентивные удары, то очень скоро они проглотят все его "фронты" с какашками. Первым делом принимается совершенно феодальный закон, отрезающий бизнес от политики2. Затем — демонстративно-садистский налет на Льва Пономарева, попытавшегося обеспечить смычку между Прохоровым и умеренным (не каэсовским) крылом протестного движения. И почти немедленно — арест знамени партии Прохорова — ярославского мэра Урлашова.
Прохоров решил, что сможет, маневрируя, выгадать необходимые несколько лет спокойной консолидации своей партии, чтобы мощно выступить в период пертурбации. Но он забыл, что имеет дело не с хоть и бандитским, но "солидняком", а с "бакланьем" — мелкой шпаной, считающей вежливость слабостью, а сдержанность — капитуляцией. В их системе координат Прохоров, отказавшись от участия в столичной кампании, "фраернулся", и теперь его можно окончательно "загнать под шконку", как это, например, недавно сделали с Игорем Юргенсом.
Теперь Прохоров окончательно приперт к стенке: сдержанность на фоне дела Урлашова воспримут как полную капитуляцию, а ответные удары — как признаки радикализации, что в глазах отечественного политологического бомонда является синонимом маргинализации.
Искренне надеюсь, что Михаил Дмитриевич вспомнит, как в свое время он устоял перед лицом победителя Гусинского Потанина, и даст достойный асимметричный ответ. Надо просто понять: ему объявлена такая же война на уничтожение, как 10 лет назад "ЮКОСу", 6 лет назад — либералам, а год назад — правозащитникам.
1 Одна из любимых Мао Цзэдуном китайских народных пословиц.
2 Серьезный отечественный предприниматель, не укрывший часть капитала вне досягаемости "басманной" юстиции, заслуживает психиатрического освидетельствования.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
