Жизнь ставит несовместные сцены.
В воскресенье, в Тарусе - в центре города у музея Цветаевых - не замощенная, глинистая улица. Нет денег. Таруса – ушедшие в себя кубики с наличниками, вросшие торговые ряды, замерзшие пони на соборной площади, советские дома - доты, красные крепости - новоделы, коньки-горбунки местного Лас-Вегаса, купола и кресты, восставшие из пепла, времянки - шифер, железо, ядреная краска. Ул. Ленина, ул. Маркса, ул. Розы Люксембург, пересекающая ул. Карла Либкнехта. На ул. Энгельса в краеведческом музее с чудесными людьми нет места, где можно "ручки помыть". Черный, как смоль, Ленин под сероватым, с пятном солнца небом.
Люди с чудесным прозвищем – тарусяне. Почти как марсиане. В каждой черточке заледеневшей осени видно – нет денег. И Ока – до горизонта.
Понедельник. Другая сцена, на следующий день. В Государственной Думе парламентские слушания "Стимулирование экономического роста в России". Орлы, нарядно, охрана. Люди до потолка. Сто рецептов. Тысячи слов. Макро.
Но вот как довести деньги до этих разбитых городов и деревень, как сделать, чтобы в них прирастали люди и жизнь, как добраться до каждой времянки, чтобы перелопатить ее, как из суконной, старческой жизни сделать не пятнами, не кусками по милостыне – цветную жизнь?
Как?
После всех этих речей в Малом зале Государственной Думы, после темных наших костюмов и господ наших галстуков, изготовленных в проклятой дали, мне кажется, что это уже нельзя решить, оставаясь только в зоне "экономической политики". Налоги, кредит, процент, субсидии, сборы. Все это формы, в которых можно отлить свинец, а можно – небесные статуи.
Это должен решить сам народ. Он сам должен решить, что ему делать с чудесным Петербургом, который как будто покрыт смолой, с центральной и северной Россией, ряд мест в которой впору объявить зоной экономического бедствия. Что делать с Москвой, которой можно гордиться больше всего в пределах Садового кольца. Что делать с тысячами других городов, изувеченных столетней простотой. Нет денег.
Народ должен сам решить для себя, что делать дальше.
Только он, и никто другой, сможет решиться на то, чтобы дать себе волю спокойного, а не бунтарского человека, чтобы перестать метаться и примириться с самим собой, чтобы быть рациональным, дальним, не суетливым, не громоздящим великие риски.
А политика – экономическая и финансовая – для этого человека найдется. Он сам ее найдет.
Мое дело – набивать его карманы идеями. Больше ничего. А вдруг повезет.
! Орфография и стилистика автора сохранены
