Вот и на этот раз я возвращаюсь сюда, на грешную Землю, из комы и из клинической смерти. Вытягивает меня желание посмотреть глазами очевидца: чем же закончится этот несуразный бег с препятствиями, эти безбрежно клокочущие волны агрессии, искусственно провоцируемые очередным опьяняющим, радостным и истинным безумием.
А там, во время путешествия по длинному темному коридору-туннелю, где тебя манит к себе неистово сладкий божественный свет, причудливо вырисовываются неожиданные видения:
...ОН подошёл к ажурным кованым воротам. Ворота были закрыты. Справа от ворот на сапфировом камне сидел седой, с недлинными волосами и бородой, старец в жёлто-синем облачении с длинными рукавами. Рядом лежал витиеватый посох и ключи от Царства небесного. Старец, похоже, дремал.
– Почему ворота закрыты? – требовательно спросил ОН.
Старец приоткрыл глаз, потом второй. Безо всякого удивления на пришедшего и страждущего ответа он стал разминать затекшие руки и ноги, кряхтя от удовольствия.
– Тебе чего? – вдруг спросил старик.
– Меня направили сюда, а ворота закрыты.
– Кто направил-то? – старик спокойно и ровно глядел на незнакомца.
– Патрушев, кажется, а ещё (он почесал затылок) вроде как Киселёв, Соловьев, Шейнин, иные достойные лица и женщины из Совета Федерации, из Раши Тудэй и две с Первого канала, да, Скабеева ещё была.
– Не знаю таких, – был ответ. – Верь им больше, своя голова на плечах должна быть.
– Ты хоть ведаешь куда попал? – тут же спросил старец. – Вон, над воротами резная надпись.
И впрямь, над воротами, на кованой поперечине, кованая же и витиеватая надпись гласила: "РАЙ".
– Ну, да, именно про это мне и толковали. И я всем так же завещал, мол, все там будем.
– Нет, мил человек, не туда ты пришел. Твоя дорога иная.
– Ты кто? – вдруг спросил ОН.
Старец хитро и ласково улыбнулся в седую бороду.
– Я-то? Я – апостол Пётр. Тихон-Шевкунов тебе разве про меня не рассказывал? Сижу у врат и встречаю прибывающих. Миллионами народ новопреставляется. Раньше такого не было. Войны вроде нет, а усопших все больше и больше. Ты ведь имеешь к этому отношение, раз звал всех сюда?
ОН опешил, замялся, сглотнул последнюю слюну.
– Вот видишь, – продолжал старик, – и сказать-то нечего. Не место тебе тут. Тут только блаженные, обиженные и несчастные. А все жирующие и бандитствующие – там, – он показал пальцем вниз. – Хотя и строят храмы на украденные деньги – хотят откупиться. А тут закон другой – Божий закон. Не купишь за деньги. Да и денег здесь нет. Поэтому миллиарды с собой не утянешь – бабло, как вы любите его называть.
– М-м-м, а ведь господин Ж. у вас? – как бы вспомнил ОН, – а как же я? Хуже что ли?
– Да вон он носится по раю, никому покоя не даёт. Да и не вредный он, а скорее несчастный и безупречно обиженный. Его сентенции по смысловому эффекту скорее похожи на первородный крик Вселенной. А вот провокатором его неосмысленного поведения был ты. И, я сказал бы, духом бодрствуя, что не смогу излечить от недугов неправедных и призвать грешника покаяться и креститься потому что серебро твое да будет в погибель с тобою.
– И что же мне теперь? Куда податься? – спросил тихо ОН.
– Ведь ты всегда практически себя считал богоподобным. Вот и давай смиренномудренно и братолюбиво, любовь усердно прилагая, найди в себе призвание разрешить на небесах то, что разрешил на Земле.
– Как? – почти испугался ОН. – Мы ведь на Земле...
– Вот именно, – молвил Петр-апостол. – Не МЫ, а ТЫ на Земле сотворил АД. А хочешь попасть в РАЙ! Не много ли хочешь?
– Скажу тебе, не во благо твоё, – старик продолжал, – не будешь ты в РАЮ никогда. Не быть тебе там, не заслужил ты ничем это благочестие. И скажу, что сразу в АД тоже тебе видимо не ступить. Будешь ты между РАЕМ и АДОМ вечно болтаться, как неприкаянный. Будешь вечно мучиться. И Тихон тебе твой не поможет. Слишком своекорыстен. У нас таких не чтят. Вот тебе и весь АМИНЬ. СГИНЬ.
Пётр-апостол засучил рукава и, сев на камень, стал ожидать достойных новопреставленных, как бы задремав.
