Собрались как-то двойники артелью на слет, на совет своей безопасности, чтобы зыркнуть друг на друга и прикинуть, как карта ляжет: либо благолепное существование с сомнительно забрезжившим будущим, либо неминучее вымирание от утробного волюнтаризма. Вопрос деликатный.
Долго ли, коротко ли они рядились, а дело шло ни шатко, ни валко. За длиннющим столом, слева и справа, перпендикулярно главному двойнику, сидело множество других двойников, а также тройников и пятерников. Данная выездная комиссия производила неизгладимое впечатление. Несколько недель назад некоторые из них успели наградить друг друга насморком, а нынче, пройдя двухнедельный карантин, сидели как свежие огурчики с прелестными лицами и со жгучей надеждой на фартовое будущее.
Двойник Путина, сидя на троне, с выражением читал по бумажке, мол, господа, товарищи и партнеры, дело серьезное, государственное, решение о дальнейшем процветании артели должно быть принято, иначе неминуем развал, разгром как в Махачкале, быстрое загнивание и накрытие медным тазом.
Тройник Патрушева (т.к. оригинал мучительно сочинял новую доктрину, а двойник помогал сыну бороться с ценами на куриное мясо, согласно заветам начальника) лаконично требовал прекратить междоусобицу, сплотиться еще теснее вокруг "вертикали", крепко сдавив её, чтобы она поднялась ещё выше. Да, и объявить об окончательной победе над пиндосами и их мелким прихвостнем — нацистской Украиной. Иначе народ не поймет.
Двойник Мишустина, правда, с неким изъяном, более худой и не слишком лысый, четко и отчетливо провозглашал: воля ваша, господин хороший, но ведь окончательной победы пока нет, она зафиксирована только в наших пожеланиях; типа, будем реалистами, потому как верстать планы придется нам, правительству, а декларации нам непозволительны, увольте.
Остальные двойники и тройники заёрзали на стульях. Стулья были крепкие, скрепные, по спецзаказу, и даже не заскрипели, не то что не развалились от судорожного ёрзанья. Возникла неловкая пауза. Кажется, консенсус откладывался.
Аватар Собянина (похоже, это был оригинал, но все прочие двойники и тройники приняли его за своего), поднявшись и легко подпрыгивая, как двадцатилетка, долго и занудно докладывал о строительстве метро в Москве, о заботе о жителях города, о великих квазидиаметрах с пересадками для трудового народа, о заботе над пенсионерами... И вдруг перешёл к государственной тайне. За огромным столом все притихли, ведь "тайна" же, а вдруг разгласишь её от радости. Но аватар знал, что тут все свои, и продолжал уже с напором и непередаваемым оптимизмом, интуича, что это его конёк. Уже безо всякого занудства он с радостью сообщил переживающему персоналу, что, мол, метро тайно доведено уже до Урала, даже до резиденции самого в монолитной скале, и будет продолжено до Хабаровска и Владивостока. Но и ещё открыл тайну, что метро давно доведено до западных границ, поэтому: если угроза и нападение с дикого и неогороженного Запада, то мы, мол, едем на Восток и спасаемся всем народом, нужным народом. А если нападение, тьфу-тьфу-тьфу, с Востока, ведь братских китайских товарищей не всегда поймёшь, то будем тикать на Запад. Короче, заключил он — варианты есть.
После этого резюме раздался шорох радостного выдоха. У-у-у-х-х. Щёки у всех порозовели: есть выход, даже два. Бери — не хочу! Элита, авангард мыслителей, хотела зааплодировать, но буравчики путинского двойника заставили её замереть. Он кинул требовательный взор, как бы упреждая этих принюхавшихся соколов кремлёвского разлива от опрометчивых шагов. Потому что не просто нужно валить, а нужен консенсус, мать его. Типа, общественный договор.
А тут как назло баронесса Матвиенко прислала своего пятого двойника, т.е. пятерника, и она, вывалив содержимое сумочки на стол, начала судорожно рыться в содержимом. Тут не выдержал главный двойник, спросив: "А что вы там ищете так долго?" — "Деньги, — сказала она, — вот кошелёк был, и нету. Мне надо срочно домой, искать кошелёк". На вопрос, почему баронесса прислала на сход пятого двойника, ответ звучал просто и легкомысленно: "Ну, она же женщина! Ей надо мужа накормить, в салон красоты сходить, встретиться с украинскими семьями из Донбасса и пообещать им что-то, сгонять в Совет федерации Российской Федерации и вот тут быть надо, да мало ли чего у неё! Здесь двойником не обойдёшься. И тройником тоже. А у меня кошелёк исчез куда-то. Испарился. А ведь вроде был. Я ещё в буфет наш собиралась осетринкой подкрепиться, сил уже нету совсем".
— Идите и ищите ваш кошелёк. Но баронесса должна прислать хотя бы тройника. Пусть не ходит в Совет федерации.
Двойник Медведева пришёл с плюшевым мишкой и, играя с ним, сладко и незаметно уснул. И тут, вдруг проснувшись, спросил, не спросясь: "А как же война? Что с ней делать?"
— Это что за самодеятельность? Это даже похоже не просто на предательство, а на... — возмутился тройник Патрушева.
— На что это вы намекаете, товарищ тройник? — выдавил двойник Медведева. Он жестоко обиделся и, теребя ушки медвежонка, обиженно и с безысходностью спросил: "А кто первый сказал про войну? Я, что ли?"
Все, весь длиннющий стол обратился взором к человеку, сидящему под перпендикуляром ко всем присутствующим.
— Кто сказал "война"? — спросил он.
Все молчали как убитые. И только двойник Володина тихо молвил: "Так вы же сами и сказали-с. Война-с".
— Чего не скажешь в шутейном разговоре, — молвил главный двойник, — вы пошутили, я пошутил, чего не бывает.
Возникла непредвиденная пауза. Как быть дальше? Кто должен отвечать? Кто должен продолжать? Как объяснить себе и миру? Можно ли вообще объяснить происходящее? Зачем всё это? Земля — это место для убийств или для мира? Заслужила ли Земля такой участи?
И кто в ответе: тройники, двойники или оригиналы?
