Пять лет гражданин Узбекистана Абдусами Рахмонов пытался получить политическое убежище в России. За это время он научился распознавать "хвост", пробыл полгода в СИЗО, видел, как сотрудники спецслужб избивают правозащитников, и стал бороться за права мигрантов. На родине его ждет срок до 20 лет и, как он опасается, пытки — в этой стране по политическим, да и по обычным уголовным делам они не редкость. Спорить с властями в Средней Азии крайне рискованно. Оппозиционер знает, о чем говорит, — в Узбекистане по тому же делу уже приговорен к шести годам колонии его брат.
Рахмонов настаивает — обвинение против него сфабриковано по экономическим и политическим мотивам. Ему грозит опасность, а значит, он имел право претендовать на убежище в России. Один раз Абдусами удалось получить его — после вмешательства Европейского суда по правам человека. Однако через год беженец его потерял — власти России не захотели продлевать статус и попытались депортировать неудобного человека. Искать спасения пришлось в Европе. Несколько недель назад беженец, наконец, смог покинуть Россию. О судьбе политического эмигранта из Средней Азии в России Абдусами Рахмонов рассказал Каспаров.Ru.
В 2010 году Рахмонов уехал из Узбекистана, опасаясь преследований. Тогда еще он не был уверен, что столкнется с ними, но основания опасаться были — в тюрьме оказался его брат, а его самого настойчиво звали на допросы спецслужбы. Такие страхи для узбеков отнюдь не беспочвенны — по данным правозащитников, в родной стране Рахмонова распространены аресты целых семей, так или иначе перешедших дорогу режиму.
"Вся беда в том, что наша семья, все мои братья — люди активные, со своей гражданской позицией и выражают ее публично. В том числе в средствах массовой информации", — начинает свою историю Рахмонов.
По его словам, все началось в 2009 году с конфликта между администрацией одного из районов Узбекистана и местным фермером. Он решил возделывать на своей земле рис по инновационной технологии. Инициатором проекта был брат Абдусами — Хумоюн, заключивший с земледельцем договор. Изначально глава администрации идею поддержал, и обещал выделить необходимую для ее реализации техническую воду, однако позже запретил заниматься проектом.
"У фермеров есть земли, которые не используют — абсолютно неплодородные пустоши, в труднодоступном месте, куда никак не доставить воду обычным способом. У нас в Узбекистане ирригационная система искусственная.
Хумоюн придумали такую инновацию: они сеют рис, применяя техническую воду, которую уже использовали для вымывания из почвы соли. Поскольку она не подходит ни для чего другого, глава администрации согласился ее предоставить",
— поясняет Рахмонов. Он полагает, что проект затронул экономические интересы кого-то из крупных чиновников, и поэтому его заблокировали. Похожие ситуации в Узбекистане происходят и сегодня.
Чтобы решить проблему, Хумоюн решил направить письмо о произошедшем президенту. С этого и начались неприятности. Вскоре арестовали его друга Азамата — юриста, оформившего сделку между Хумоюном и фермером. В СИЗО его поместили без судебного заседания и предъявления обвинений. Абдусами говорит, что тогда родственники и друзья задержанного надеялись, что его вскоре отпустят, но этого так и не произошло.
Через восемь месяцев после этого на мобильный телефон Рахмонова позвонили. Он тогда находился в Ташкенте. Звонивший представился сотрудником Службы национальной безопасности Узбекистана (аналог российской ФСБ).
"Они сказали, что хотят, чтобы я был свидетелем по этому делу. Сказали, что я должен немедленно прибыть на допрос в Бухару, а ехать туда около 500 километров. Они предложили невозможные условия, и я понял, что им не нужно, чтобы я пришел — они хотели вывести меня из себя
Я сказал им, что, если это не розыгрыш, они должны прислать повестку", — рассказывает Рахмонов. На этом разговор закончился. Абдусами был уверен, что столкнулся со злой шуткой.
Однако через два месяца арестовали двоюродного брата Азамата — Отабека. "Мой брат Хумоюн позвонил мне из Бухары и сказал: "Происходит нечто невероятное, ужасное, тебе надо уезжать. Одного арестовали без обвинения, другого — так можно весь город посадить", — вспоминает Рахмонов. Он понял, что звонок спецслужб шуткой не был. Абдусами решил на время уехать в Россию. Он въехал легально и оформил регистрацию. Через несколько дней после переезда Абдусами в Москву, несмотря на серьезные проблемы со зрением и инвалидность, арестовали его брата.
"Как можно арестовать человека без предъявления обвинения, без постановления суда в нарушение узбекского законодательства? Я выступал по этому поводу на радио "Свобода", встречался с правозащитниками. Рассказывал о том, что политические обвинения в нашей стране не редкость, предлагал предоставить людям больше политических и экономических свобод", — вспоминает Рахмонов.
Он начал опасаться мести со стороны властей и не напрасно. Родственники рассказывали, что про него спрашивают спецслужбы, и вскоре против Абдусами возбудили уголовное дело.
Как только Рахмонов узнал про это, он обратился за помощью в "Гражданское содействие" (адвокат организации Роза Магомедова помогала Абдусами на всех юридических этапах его пути) и решил попросить Федеральную миграционную службу России об убежище. До этого он надеялся разобраться в ситуации, обратившись с письмами к властям своей страны — президенту, председателю Верховного суда и генпрокурору. Ответа не последовало, но обвинение тоже своего рода реакция.
Как узнал Абдусами, на родине ему инкриминировали организацию исламистской группировки "Худжра" из шести человек и "посягательстве на конституционный строй Республики Узбекистан". Позже по статьям об участии в экстремистской группировке (244 статья УК Узбекситана) и посягательстве на конституционное устройство (159 ст.) страны были осуждены Хумоюн и Отабек — они получили сроки по 6 лет. Еще один человек был приговорен к наказанию, не связанному с лишением свободы. Судьба других арестованных до сих пор неизвестна. Как утверждает Рахмонов, дело полностью сфальсифицировано, и никто из них к радикальным религиозным течениям отношения не имеет.
"Название "Худжра" из приговора исчезло. В конечном итоге спецслужбы не посмели дать какое-то название "организации", которая состояла из шести студентов. Согласно обвинению, в 2005 году они якобы собирались в Ташкенте, хотели свергнуть власти и друг друга к этому призывали. Видимо, спецслужбы специально выбрали тот год, когда они еще учились вместе, потому что с 2007 года все разъехались и уже не могли встречаться", — рассказывает Абдусами. Правозащитники также считают дело сфабрикованным.
Как отмечает в своем докладе за 2009-2010 год "Мемориал", вмененные Абдусами, Хумоюну и его друзьям статьи — наиболее распространенные обвинения по политически мотивированным делам. При этом механизма признания организации экстремистской в Узбекистане нет, что дает спецслужбам широкие возможности для фальсификаций.
"Части 2 и 3 ст. 244-1 устанавливают уголовную ответственность помимо прочего за "распространение в любой форме сведений и материалов, содержащих идеи религиозного экстремизма, сепаратизма и фундаментализма… а равно использование религии в целях нарушения гражданского согласия, распространения клеветнических, дестабилизирующих обстановку измышлений и совершения иных деяний, направленных против установленных правил поведения в обществе и общественной безопасности" (до 8 лет лишения свободы)", — объясняют правозащитники.
При этом понятия "экстремизм", "фундаментализм", "нарушение гражданского согласия", "установленные правила поведения в обществе", "дестабилизирующие обстановку измышления" и т.д. законодательством не определены и могут трактоваться неограниченно широко.
В свою очередь, статья 159 предполагает уголовную ответственность помимо прочего за "публичные призывы к неконституционному изменению существующего государственного строя, захвату власти, отстранению от власти законно избранных или назначенных представителей власти, <...> а равно изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов такого же содержания". По наблюдениям "Мемориала" по ней нередко осуждают людей, не публично, а в разговоре со знакомыми обсуждавших, например, возможность переустройства общества в соответствии с исламскими принципами. При этом четкие границы между обсуждением, намерениями и реальными действиями в уголовном кодексе не обозначены.
"По своей сути это аналог статьи об антисоветской пропаганде, о распространении клеветнической информации. Аналога 159 статьи Уголовного кодекса Узбекистана в России нет, поэтому российская прокуратура обычно не выдает таких людей",
— отмечает Рахмонов.
Помимо дела на брата у Абдусами были и другие основания не доверять правоохранительной и судебной системе Узбекистана. По его словам, в 2001 году в университете в ходе круглого стола он высказал идею: "Дискуссии в Парламенте исключают беспорядки на улице". После этого Рахмонова пригласили в отдел СНБ, где спрашивали о принадлежности к радикальным религиозным группировкам, а позже избили.
У семьи Рахмонова отношения с режимом были непростыми уже давно — дядя беженца Анвар Хусаинов — бизнесмен, бывший министр нефтепродуктов Узбекистана и бывший советник президента по правовым вопросам — первый узбек, экстрадированный из России по просьбе властей соседнего государства. Абдусами настаивает: дело против его дяди не было экономическим — ему предшествовал личный конфликт с другими государственными деятелями и ряд критических высказываний на социально-экономические темы.
Несмотря на все доводы в его пользу и поддержку правозащитников, при первом обращении в ФМС Рахмонову отказала. Произошло это почти как в боевике. 4 февраля 2011 года он пришел в московский отдел организации и тут же был задержан и помещен в СИЗО №4. Свое решение правоохранители мотивировали тем, что прокуратура Узбекистана потребовала выдачи. Пока Абдусами находился в СИЗО, миграционная служба отказала ему в статусе беженца. В изоляторе он провел шесть месяцев.
"В феврале меня пригласили в УФМС якобы получить ответ на просьбу об убежище. Когда я приехал туда, сотрудница УФМС глазами показала на меня и ко мне подошли двое муровцев, представились, спросили, я ли Рахмонов. Я ответил, что это я, и спросил, с чего бы Московскому уголовному розыску находиться в здании УФМС.
"Пройдемте с нами, вы арестованы", — ответили они. Я сказал, что я прошу убежища, спросил, причем тут МУР. Они ничего не объяснили, но мне пришлось поехать с ними. Таким образом, на просьбу о политическом убежище я получил заключение под стражу",
— объясняет Рахмонов.
Когда он находился в СИЗО, ФМС по его жалобе отменила решение УФМС, но 11 июля московская служба вновь отказала ему. Абдусами не сдался и 2 августа через канцелярию изолятора направил в федеральную миграционную службу заявление с просьбой отменить и это решение, а 3 августа его освободили — для дальнейшего продления содержания под арестом не было законных оснований. Но стоило Абдусами выйти за ворота, как его снова задержали — за проживание без регистрации: документа, которого не должно быть у беженца и который он по определению не мог оформить в заключении. В отделе ФМС "Соколина гора" он провел несколько дней. Не помогло и вмешательство адвоката "Гражданского содействия" Розы Магомедовой, которая помогала Абдусами во всех трудных ситуациях.
Она обратилась за поддержкой к начальнику отдела по вопросам убежища Управления по вопросам гражданства ФМС, и тот счел, что руководитель отдела ФМС "Соколиная гора" нарушил закон, однако повлиять на ситуацию не смог.
Вечером 4 августа материалы на выдворение были направлены в Измайловский суд.
"Необычность моей ситуации в том, что не было выдачи со стороны генеральной прокуратуры. Она не посчитала, что я могу быть виновен в каких-либо преступлениях и решила меня просто выпустить на свободу по истечении срока", — отмечает Рахмонов. При этом в ИВС, куда его отвезли на выдворение, по словам беженца, ему прямым текстом сказали: "Мы вас все равно отправим домой".
Спасло Абдусами вмешательство ЕСПЧ — 11 августа он потребовал от России применить предварительные меры по обеспечению безопасности беженца, пока Страсбургский суд не рассмотрит его дело.
В июле 2012 года Рахмонов снова обратился с заявлением о предоставлении временного убежища и получил его в первый раз. Однако через год, когда пришло время продлевать статус, ФМС снова отказало. 9 марта 2015 года Абдусами вновь задержали на улице, но вскоре отпустили, поскольку процесс обжалования отказа не был завершен. С того момента бесконечные суды стали постоянными спутниками беженца, а любая встреча с полицейскими могла обернуться выдворением или вымогательством.
"Жизнь без документов — это регулярные незаконные задержания. Хотя я сам член Объединенной группы общественного наблюдения за соблюдением конституционных свобод, полицейские, увидев, что я похож на трудового мигранта, начинают требовать несуществующие у меня документы — регистрацию. Если человек ищет убежище, он не обязан ее оформлять. Но не все полицейские это признают", — замечает Абдусами.
Между тем 16 октября 2012 ЕСПЧ назвал незаконным содержание Рахмонова под стражей и назначил ему компенсацию в размере тысячи евро. 24 марта 2015 года дело Абдусами второй раз рассмотрела последняя инстанция — Московский городской суд.
"Мой адвокат повторно обратился в ЕСПЧ с просьбой о применении 39 параграфа регламента (о предварительных мерах по обеспечению безопасности — прим. Каспаров.Ru). Страсбургский суд во второй раз удовлетворил мою просьбу. Однако статус мне так и не дали", — рассказывает беженец. В конце концов нескольким правозащитным организациям удалось помочь Рахмонову — переправить его в третью страну (из соображений безопасности Каспаров.Ru не приводит ее название). Он надеется, что, наконец, сможет получить убежище. Правда, уже не в России.
Абдусами не раз пытался понять причины настойчивого стремления властей выдворить его. Он склонен предполагать не только политическую (Россия довольно часто выдает политэмигрантов в страны Средней Азии), но и "корпоративную" подоплеку — месть правоохранительных органов. Как вспоминает Рахмонов, незадолго до ареста, в декабре 2010 года, ему позвонил правозащитник "Мемориала" и центра "Помощь", оказывающего правовую помощь трудовым мигрантам, Бахром Хамроев. На этот раз о помощи просил он сам.
"Я чувствую себя в опасности, приезжай скорее", — сказал он, но что происходит, не объяснил. Я приехал в квартиру трудового мигранта, где проводился обыск, и попал в спецоперацию ФСБ.
Один из сотрудников оскорбил Бахрома и избил его до сотрясения мозга, которое зафиксировали врачи. Мы вместе пошли подавать заявление о преступлении",
— вспоминает Абдусами. Он же попросил приехать на место журналистов. Рахмонов не знает, чем бы все закончилось, если бы представители СМИ не сняли происходящее на камеру. Отметим, что позже десять задержанных в квартире были отпущены на свободу без предъявления обвинений. Абдусами не исключает, что оказался неудобен сотрудникам ФСБ как свидетель произошедшего.
Беженец не может утверждать наверняка, но, по его мнению, не только российские, но и узбекские спецслужбы не выпускали его из вида в последние годы. На такую мысль его навели несколько случаев.
"Когда я вышел из депортационного центра, мои друзья прятали меня несколько дней, потому что я почувствовал слежку. В июле 2013 года, когда мне отказали в убежище, в квартиру, где я живу, пытались ворваться несколько человек в гражданской форме. Начали стучать в дверь. Там был один парень, трудовой мигрант, и его дочь — школьница 10 лет, которая залезла от страха под кровать", — рассказывает Абдусами. Он не дал другу открыть дверь и позвонил Хамроеву.
"Те ребята из-за протестов соседей, которые вызвали полицию, куда-то ретировались. Соседи рассказали Бахрому, что этих людей было четверо в коридоре и двое снаружи, у дверей.
Конечно, я в тот же день покинул эту квартиру и на всякий случай стал скрываться", — замечает Рахмонов. Слежку он замечал и позже.
"Я решил пойти посмотреть на Соборную мечеть после ее открытия. Членом попечительного совета по ее строительству был мой дядя. До этого я зашел пообедать, и в столовой мой разговор подслушивал какой-то парень. Когда я вышел и отошел метров на 300, он прибежал и встал за углом. Я стал снимать его на видеокамеру телефона. Он спросил: "Вы работаете на "Радио Свобода"?" Я ответил, что выступаю на "Свободе" и в других СМИ, спросил, что ему надо. Он ответил, что ему просто интересно. Я спросил, кто он. Он сказал, что просто парень. Я спросил: "Ты работаешь на спецслужбы?". Он ответил: "Нет". "Ты работаешь на узбекский МВД?" Тоже — нет. Тогда я спросил, как он с ними связан. Он ответил, что хочет поступить в институт службы национальной безопасности", — вспоминает Рахмонов. Видеозапись позже смотрели правозащитники: на ней, помимо прочего, неизвестный ругал Абдусами и угрожал пожаловаться некому "крупному начальнику". Опасения Абдусами в таких ситуациях не назовешь беспочвенными: в "Гражданском содействии" знают немало историй, когда узбекские спецслужбы похищали беженцев на территории России с молчаливого согласия, если не с помощью российского ФСБ.
Впрочем, даже без дамоклова меча высылки и угрозы похищения жизнь беженца в России не назовешь простой. Какое-то время Абдусами работал в России переводчиком с узбекского, в частности, ходил в СИЗО к соотечественникам.
"Раньше, когда я оформлял регистрацию, я получал иногда тысячу, а иногда две тысячи в час за перевод с узбекского на русский и наоборот. Но как только я попросил о временном убежище, глава фирмы сказал: "Будем давать тебе сто рублей за час",
— рассказывает Рахмонов. Официально трудоустроиться с документами о временном убежище непросто, отмечает он.
"Многие попадают в очень сложные ситуации. Например, мой знакомый многодетный отец с больным сердцем был вынужден работать грузчиком. Теперь ему срочно надо делать операцию. Другой беженец мне жаловался, что его жену каждую неделю приглашают в правоохранительные органы, пытаясь добиться от нее показаний против него. Думая об этом, он не заметил, как попал себе болгаркой по ноге и прорезал ее до кости. Медицинскую помощь тоже получить непросто, особенно учитывая маленькие заработки", — объясняет Рахмонов. Чтобы выжить, дипломат по образованию освоил множество разных работ от продавца до строителя и ночного охранника в магазине. В Москве Абдусами поступил в МГГУ в магистратуру по специальности "политология", но из-за постоянных трудностей отучился только год.
Столкнувшись с массой проблем на собственном опыте, Рахмонов решил отстаивать права других людей и стал активно участвовать в жизни гражданского общества России. Он один из инициаторов создания центра "Помощь", учился в Московской открытой школе прав человека, как волонтер участвовал в деятельности Amnesty International и "Гражданского содействия".
"Сейчас меня очень интересует одна проблема — предоставление переводчика мигрантам", — делится Рахмонов. Он поясняет: если человеку не предоставить адекватного переводчика, правоохранительные органы могу незаконно заключить его под стражу и даже добиться от мигранта самооговора, дав на подпись соответствующие бумаги.
"Я хочу продолжить заниматься правозащитной деятельностью. Я занимаюсь мониторингом прав мигрантов, много случаев видел своими глазами", — говорит Абдусами. Однако теперь ему придется сотрудничать с российскими организациями по Интернету, потому что в Россию он едва ли сможет вернуться без опасности для себя.
